Дивишься  драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок, всё зернисто, крупно, как жемчуг, и, право, иное название ещё драгоценнее вещи.
Н.Гоголь

Не знаю, будет ли это кому-то интересно, но мне хочется рассказать о словах, которые жили в нашем доме. Ведь язык - это зеркало эпохи, воздух Дома, "нотные знаки", создающие Музыку времени...

Я вспоминаю слова, которые очень редко употребляются теперь в устной и письменной речи. Это обозначение различных понятий (предметов, признаков, действий), связанных с ремеслом колесников.  Я росла в их мире. Многое удержалось в памяти, и, хотя я не употребляю давние слова, оказалось, что они есть где-то на дне моей памяти, в речевом фундаменте.

Когда я лет пятнадцать назад стала писать книгу "Под звон дорожного  колокольчика" о путешествиях А.С. Пушкина по Московской дороге, о его проездах через Тверскую губернию, оказалось, что слова, подаренные мне предками - колесниками,  -  строительный материал, создающий дорожный колорит XIX века.

... Начну со слова колесник. Так называли мастера, который делал колёса, сани (дровни), разного рода телеги и тележки. Прочие экипажи делали каретники. А главной частью во всех видах дорожных повозок были колёса.

Посмотрим, что же из себя представляет колесо. Почитаем Даля:  "Колесо под  повозку состоит из ступицы с гнёздами для спиц и железными втулками, самих спиц и гнутого или косящего обода с шиною".

"Ну и ну!  - скажем мы.  -  И всего-то колесо, а сколько тут всяких премудростей!"

Попробуем разобраться, не заблудиться в словесном лесу. 

Ступица - это основа колеса, его "матица", в которой  ходит деревянная ось. В ступице есть просверленное сквозное  отверстие, в него вставляются две металлические втулки. Почему металлические? Ось трётся о "матицу", дерево нагревается, может загореться. Чтобы уменьшить трение, втулки смазывают дёгтем.

Спиц в колесе сначала было шесть. Помните пословицу:  седьмая спица в колесе? То есть лишняя. Потом, когда колесо увеличилось в окружности, стали вставлять двенадцать спиц.

Спица одним концом укрепляется в "гнезде"ступицы, а вторым - в "гнезде" обода. Обод - деревянный обруч из распаренного дуба или вяза. Гнули обод  только специалисты, к колесникам обод привозили готовыми. Но косящий обод  собирали из "выкрученных" частей, деревянных сегментов, в колёсной мастерской. Такое колесо было менее долговечным, но зато не нужно было гнуть обод из редких пород деревьев. Косяки делали из берёзы. Дома говорили:"Опять берёзовый косяк привезли. Ну, что за колёса будут -работать неловко!"

На колесо надевали шину - железный обруч. Его сначала нагревали, а потом "надевали" на деревянный обруч - обод. Затем колесо опускали в холодную воду, зимой клали в снег, чтобы шина "села".

Колёса на плохой дороге теряли качество, прежде всего "съедалась" шина. Помню, деду привозили в домашнюю мастерскую (1944-1945 годы) колёса на "перетяжку" шин.

Колесо требовало от мастеров соблюдения максимальной точности в размерах, иначе шина могла не подойти, как её ни "сажали."

...Я до сих пор помню, что такое ход у телеги. Это две оси, четыре колеса  -  "стан", две "подушки", две дроги, роспуски, на которые клали груз и садились, кузов  -  его ставили на грузовые роспуски, оглобли, тяжи  - ими прикреплялись оглобли к осям...

 И ещё десятки слов, которые пока ещё знает тот, кто садится на телегу в деревне, чтобы работать.

Большой речевой пласт уходит из жизни в связи с тем, что не ездят зимой на санях в городе.

Полозья, копылья, грядки, росшивни... Кто заинтересуется, загляните в словарь В.И.Даля:  теперь только он может рассказать нам об уходящих (или уже ушедших!) из жизни, из нашего быта словах.

А упряжная сбруя! Это же просто сказка: постромки, хомуты, шлеи, вожжи...

Сбруя бывает парная, троечная, одиночная, дышельная (для бороны и плуга), оглобельная. Кстати, слово "сбруя" ( старое написание "збруя") заимствовано из польского языка : там оно означает "доспехи", "вооружение". Недаром парадная сбруя для коня военачальника была, действительно, доспехами.

...То, что было в языковом обиходе моих родных в течение рабочего дня, приходило и к нам в дом. Слышала я многие слова и в мастерской, куда мы часто заходили с мамой по пути на базар.

Я жила в этой лексической стихии того многослойного русского языка, который сейчас становится всё беднее и беднее, несмотря на толпы слов, хлынувших к нам из других языков мира, в особенности, из английского. Понимаю, что это вполне объяснимый процесс, и всё-таки жалко, что родной, материнский язык теряет так много.

...Но в нашем "домашнем" языке -  языке моего детства -  было немало и диалектизмов. Часто вместо слово "делать" говорили, например, "ладить", от него образовалось оценочное понятие "ладный", то есть хороший, красивый, стройный.

- Девушка какая ладная растёт, -говорил дед о своей старшей внучке Наде, когда она приезжала на лето из Ленинграда.

Однажды он сидел у раскрытого окна в летний день.

- Смотри, мать, какая идёт поставная! А корпус-то, корпус! Подстановочки -  как точёные... Ладная бабочка!

А ведь это всё у саней  -  и корпус, и подстановки!  Дед видел живой мир через призму своего ремесла.

Но многие слова были  мне непонятны. Об этом говорила и мама: в первый год жизни в доме Кашковых она не могла, например, понять, что значит "нишкни!" (замолчи!), "дойде -не дойде" (здоров или болен), а уж эти "одемшись", "ушотчи", "пуляшки", "мостины" и прочее, привезённое из Вышневолоцких "палестин", часто вызывало у нас улыбки.

Всё это, засорявшее речь, я вспомнила в институте на занятиях по диалектологии у профессора Копорского  -  великолепного знатока местных говоров.

Но ведь не осели такие "домашние" слова в моей речи!  Значит, наше сознание ведёт отбор, формирует речь, которая становится отличительным признаком человека, голосом его души. Память, как рачительная хозяйка, прибирает, просеивает, а потом отправляет словечко "на долгое хранение" в свои кладовые. А вдруг что-то пригодится?!

Придёт миг -  и ты позовёшь словцо из туманной дали прошлого, попросишь послужить людям - вернуть атмосферу той жизни, которая растила нас и учила уму-разуму:

- Ау, прошедшее, ау!
Жизнь - океан, а люди -реки.
Ещё, быть может,  доплыву
До человека в человеке,
Скажу заветные слова,
Что сохранила мне молва...

Кашкова В.Ф. Рядом и далеко . К.1: Рассказ о прожитом и пережитом.-Торжок, 2006.-С. 79-81