Часть I

 

ВСТУПЛЕНИЕ

 

 Сколько праздников в нашей жизни? Недавно я задала себе такой вопрос и удивилась! Выходит, что каждый день можно что-то праздновать! Но есть ещё дни особых СОБЫТИЙ. Их вспоминают часто без внеш­них, зримых «всплесков»... Об одном из таких знаковых событий ныне вспоминает Россия. Это двухсотлетие со дня открытия Царскосель­ского Лицея - Пушкинского лицея, как мы говорим.

 

 Я долго ждала 2011 года, уже выйдя на пенсию, ос­тавив свой учительский Дом. Не звенит для меня звонок, не готовлюсь я к урокам...

 

 Но один Урок продолжа­ет меня притягивать, звучать голосами удивительного Времени: эпоха Пушкина даёт нам уроки человечес­кого бытия, а Лицей неспеш­но раскрывает свои тайны...

 

 Мы привыкли, что в на­шем Торжке ежегодно проходит Пушкинская Не­деля литературы и искус­ства. Нынче мы будем вспоминать наставников Пушкина-лицеиста, его друзей и раздумывать над притягательной силой и радостью лицейского братства - СОЮЗА юных сердец.

 

 Наверное, очень хоро­шо, что мысленное путеше­ствие во Времени мы нач­нём на фоне дискуссий о тревожных инновациях в российском школьном об­разовании и воспитании. (Хотя о воспитании говорят мимоходом, как будто обра­зование можно отделить от воспитания, от поисков ответа на вопрос: «Какое место занимает современ­ная Школа, во всех её фор­мах, в воспитании Человека - ГРАЖДАНИНА России?» В Царскосельском Лицее, два столетия назад, это была главная государствен­ная - итоговая – цель!).

 

 Перечитывая книги, в ко­торых рассказывается о Ли­цее, я задавала себе десят­ки вопросов. На некоторые мне не удалось найти уве­ренных ответов. Приведу несколько из этих вопросов.

 

- Что вкладывалось в понятие «привилегирован­ное, закрытое учебное за­ведение», каким по Уставу предполагали организо­вать Лицей?

 

- Почему родители буду­щих лицеистов выбирали это учебное заведение, знали ли они что-то об осо­бенностях Лицея по сравне­нию с другими учебными за­ведениями той поры?

 

-  Чему успели научить Александра Пушкина дома? Хотел ли он учиться в Лицее?

 

- В каком виде проводи­лись экзамены, кто их осу­ществлял и отбирал из претендентов достойных -в соответствии с Уставом Лицея?

 

- Сколько лет нужно было учиться в этом «закрытом» учебном заведении?

 

-  Были ли у лицеистов каникулы?

 

 ... Приглашаю вас, доро­гие читатели, мысленно от­правиться на 200 лет на­зад, в Царское Село -летнюю резиденцию рус­ских монархов, поискать книги, в которых есть рас­сказ об этой поре в жизни Александра Сергеевича Пушкина и его друзей. А может быть, даже вспом­нить и сам Лицей, если вы там бывали, оживить для себя прошлое.

 

 Я бы посоветовала вам найти книгу Ариадны Тырковой-Вильямс «Жизнь Пуш­кина» из серии «Жизнь за­мечательных людей». Книга вышла в 1998 году, в канун двухсотлетия со дня рожде­ния А.С. Пушкина. Удиви­тельна судьба автора, при­тягателен её талант и тонкое, нежное чувство лю­бования тем, что можно ЛЮБИТЬ.

 

 «Ариадна Владимиров­на Тыркова-Вильямс пишет всё Пушкинское с заглав­ной буквы», - говорит лите­ратуровед О.Н. Михайлова в предисловии к первому тому книги «Жизнь Пушки­на».

 

 Доброе, осторожное проникновение в жизнь Поэта и его друзей отли­чает эту редкую книгу. Вто­рая часть первого тома - «Лицей» - состоит из семи многостраничных глав.

 

 «Мне было очень труд­но писать о Пушкине. И очень радостно. Ощущать, впитывать в себя очаро­вание, излучающееся от гениальной личности, ве­ликая радость. И если чи­татели разделят её со мной, моя работа не про­падёт даром», - писала Ариадна Владимировна в 1928 году, завершая пер­вый том. Второй том будет окончен только в 1948 году... Этот том создавался 20 лет, из них почти поло­вина - это годы Второй ми­ровой войны, самой страшной в XX веке.

 

 Какие удивительные вре­менные сближения бывают в жизни! В 1817 году, когда Александр Пушкин из Лицея уходил в свою Вечность, жизнь отпустила ему только двадцать послелицейских лет (да и то неполных!)...

 

 И мы, вспоминая о Пуш­кинском Лицее, наверное, подумаем о многом... Может быть, и о СВОЁМ: ведь всё «наше» чистым ручейком впадает в полноводную реку жизни - в большое, многоли­кое, не всегда счастливое мировое бытие. И в нём мы не одни: рядом с нами уди­вительный мир тех, кто умел СЛЫШАТЬ, ВИДЕТЬ - ПОНИ­МАТЬ этот мир...

 

 В путь, дорогие новоторы, - к книгам, картинам, му­зыке... А мне - к письменно­му столу...

 

 

 

«ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЛИЦЕЙ!»

А. ПУШКИН

 

«Некоторые воспомина­ния не стареют, а укрепля­ются временем - Лицей в том числе для меня».

Иван Пущин -

Е.А. Энгельгардту.

4 декабря 1837 года.

 

 В конце мая 1809 года Саше Пушкину, старшему сыну Сергея Львовича Пуш­кина, капитана-поручика, члена «Комиссариатского штата» в Москве, исполни­лось 10 лет. Пора было ду­мать о серьёзном образо­вании недоросля.

 

 Собрали семейный со­вет: глава семьи, его брат Василий Львович и несколь­ко московских друзей. На­дежда Осиповна - мать Александра - в совете уча­ствовать не пожелала. Стар­ший сын доставлял ей столько хлопот, что она порой отсиживалась в спальне от жалоб гувернёров. Ей было неважно, где её сын будет учиться, лишь бы он стал учиться чему-то серьёзно...

 

 Мальчик, действитель­но, был вспыльчив, упрям, всё хотел выбирать сам. От книг из большой отцовской библиотеки до разговоров с друзьями отца, среди ко­торых были писатели и по­эты. Но своё будущее Алек­сандр выбирать НЕ мог...

 

 Наконец, завершив до­машний совет, решили от­править его к иезуитам: по мнению «советчиков», уж там-то его научат «слушать­ся», а не только «слушать»! А слушать Александр Пуш­кин умел так, что нередко бывавшие у Пушкиных писа­тели, поэты - Дмитриев, Вя­земский, Батюшков, братья Тургеневы изредка - Карамзин и Жуковский - дивились этому чудесному мальчику, который часами мог слу­шать разговоры взрослых, их шумные споры о новых книгах, театральных поста­новках, о газетных статьях...

 

 Саша Пушкин среди этих литературных баталий не только рос не по дням, а по часам, но уже учился вста­вать на чью-то сторону - учился размышлять, де­лать выводы.

 

 Он знал настолько хоро­шо французский язык, чему научили его французы-гу­вернёры, что мог читать в подлиннике Вольтера, Рус­со, Мольера... Знал Саша Пушкин и родных, своих: Озерова, Фонвизина, Кры­лова... Стихотворения, ко­торые ему нравились, он запоминал легко и не отка­зывался читать их для взрослых, которые знали: этот чудесный мальчик сам СОЧИНЯЕТ! И как!

 

 Он слышит гармонию строки! С этого начинается поэзия!

 

 ... Поэтам и писателям - друзьям С.Л. Пушкина - было интересно общаться сего сыном! В литературном и поэтическом развитии мальчика-племянника не­малую роль сыграл его лю­бимый дядюшка - Василий Львович: его называли «жи­вой газетой». Первые литера­турные и театральные ново­сти узнавали от него, первым критиком стихов племянника был он - сам поэт...

 

 ... Но что же это такое - «отправить к иезуитам»? Может быть, старшие были правы, ведь мода на иезу­итское воспитание в России ещё держалась?

 

 Иезуиты были членами монашеских орденов - рели­гиозных и общественно-по­литических объединений, начало которым было поло­жено во Франции ещё в XVIвеке. В России некоторые хвалили их систему образо­вания и воспитания. В Ев­ропе (а позже в Японии и Китае!) утвердились их «кол­легии» - закрытые учебные заведения. Опорными ос­новами в воспитании были безоговорочное подчине­ние младших старшим, жё­сткая система наказаний и изучение всех догматов веры без обсуждений.

 

 Одним из нравственных принципов был закон оп­равдания любого престу­пления «ради славы Божь­ей». Доносительство - норма бытования среди воспитанников... В России интерес к иезуитам поддер­живался во времена цар­ствования Павла I.

 

 Что бы ждало Александ­ра Пушкина с его любовью к русским обычаям, к родно­му языку, к самой русской природе, воспитанной ба­бушкой Марией Александ­ровной и доброй нянюшкой Ариной? И ту, и другую маль­чик нередко называл «ма­мушками»... Как бы он мог «поменять» родное под­московное бабушкино Заха­рове на иезуитское «заточе­ние»?

 

 К счастью, всё сложилось по-другому. Видно, Небо бе­регло юного Александра Пушкина.

 

 ... В конце 1810 г. стали говорить и писать в газетах о проекте нового учебного заведения в Петербурге, в котором будто император Александр Iпредполагал обучать своих младших бра­тьев - Николая и Михаила, будущих наследников рос­сийского престола. По мне­нию государя, они должны узнать своих подданных; «глядя им в глаза», расти рядом сними, познавая глу­бины русских характеров... Эксперимент «на вырост!».

 

 Называли это учебное заведение Лицей. Наверное, тогда в России немногие знали (или уже забыли!), что название учебного заведе­ния пришло из Греции, из древних Афин, где в 335 году до н.э. было основано ве­ликим Аристотелем учебное заведение - Перипатическая Школа, позже на­званная Лицеем. В основе обучения лежало движение, перемещение - «перипате­тика», движение от частно­го - к общему, от простого - к сложному.

 

 Часто Аристотель «читал» (излагал!) свои лекции в ходе прогулок, аудиториями ста­новились холмы и поляны в рощах или парках. Никто ни­чего не записывал: в памяти каждый должен был удер­жать ГЛАВНОЕ - с его точки зрения! Потом, в аудиториях, делалась запись. Аристо­тель учил творчески мыслить, избегать многословия и отстаивать свою точку зре­ния! Методические приёмы лицейских учителей создава­ли реальное ощущение сво­боды выбора, разумного, практически обоснованного. Те, кто выходили из школы Аристотеля и его последова­телей, сами становились учителями. А учитель должен обладать силой убеждения - без приказов! - притягатель­ной красотой слова, гармо­ничного, точного, помогаю­щего узнавать окружающий мир, разнообразие природы, жившей по законам бытия.

 

 «Слушай, думай, запо­минай, если успел убедить­ся в правоте услышанной мысли! И пусть лучшим Учителем станет приро­да!» - так считали древние греки.

 

 Наверное, не случайно для первого Лицея такого типа и особенного назначе­ния выбрали Царскосель­ские места. Говорили, что идея о размещении учебно­го заведения в «Садах» принадлежала М.М. Спе­ранскому, видному государ­ственному деятелю эпохи Александра I, одному из разработчиков Устава Ли­цея.

 

 (Невольно думаю: а как выбирают места для совре­менных школ, в том числе и для Лицеев, уже в XXIвеке?)

 

 Постановление о Лицее утвердили 12 августа 1810 года (на ремонт выбранно­го «левого крыла» летней царской резиденции, в ко­тором решили разместить Лицей, оставался год!). В «Постановлении» о Лицее указывалось, что все глав­ные положения будут изло­жены в «Уставе». В нём ут­вердили, что Лицей «в правах своих совершенно равняется с Российскими университетами». Но это «равенство» сразу же нару­шалось двумя основными принципами - «привилеги­рованностью и закрытос­тью» учебного заведения. До 1811 года это относи­лось только к военным учебным заведениям осо­бого типа!

 

 Самое главное, что должны были подтвер­дить в документальных ге­ральдических справках, было указание на дворян­ское происхождение буду­щих воспитанников. И ещё должны быть заявление от родителей и реко­мендация от лиц, состоя­щих на государственной службе, обязательно дворянского происхожде­ния.

 

 Проживать лицеисты бу­дут в самом Лицее, по од­ному, в указанной комнате «дортуаре». Одежда - толь­ко лицейский мундир! Срок обучения — шесть лет. Про­грамма обучения делилась на два курса по три года каждый. После первого кур­са - переводной экзамен. Преподавателями в Лицее могли быть только профес­сора и их помощники - адъ­юнкты - будущие профессо­ра, которые готовились к защите диссертации.

 

 Было ясно, что воспитан­ников будут готовить к ответ­ственной государственной службе. У родителей это вызывало «священный тре­пет», у детей - беспокой­ство: какими будут экзаме­ны, чему их будут учить?

 

 Волновались и сами преподаватели Лицея, хотя лицейский опыт обучения в России уже был. В 1803 году в Ярославле Павел Григорь­евич Демидов, выдающийся русский заводчик, европей­ски образованный инже­нер, открыл технический Лицей - Школу для детей дворян и разночинцев, тех, кто будет двигать вперёд промышленное дело в Рос­сии. По убеждению Демидо­ва и его сторонников, ДЕЛО это должно стать основой для технического творчес­кого созидания: разведки, добычи и обработки полез­ных ископаемых.

 

 Знали ли те, кто откры­вал Лицей в Петербурге, об опыте лицейской образова­тельной практики П.Г. Демидова и его сподвижни­ков? Конечно! У них была одна великая цель - под­нять до современных ев­ропейских высот науку, культуру, производство, до современного лучшего ми­рового опыта! И главное -научить молодое поколе­ние дерзать и не страшить­ся новизны. Россия должна была догонять тех, кто шёл впереди!

 

 Поэтому надо было ра­зумно СПЕШИТЬ!

 

 В июле 1811 года дя­дюшка Василий Львович Пушкин повёз племянника, которому минуло 12 лет, в Петербург. Остановились они на Мойке, в гостинице Демута.

 

 И начались хлопоты. Прежде всего, юный Пуш­кин прошёл медицинскую комиссию: здоровье было отменным! Дядюшка проверял его документы: справку из геральдическо­го ведомства, подтверж­давшую потомственное дворянство Пушкиных, за­явление Сергея Львовича, рекомендательное пись­мо А.И. Тургенева, выпуск­ника Гёттингенского уни­верситета, археографа и писателя, директора Де­партамента духовных дел иностранных исповеданий, о том, что «Александр Пуш­кин подготовлен к обуче­нию в Лицее и достоин быть его воспитанником».

 

 ... И вот, наконец, насту­пило 12 августа 1811 года, день вступительных экзаме­нов, которые должны были проходить в доме министра народного образования графа А.К. Разумовского (Лицей ещё не был готов к приёму воспитанников - шёл заключительный этап ремонта!).

 

 В большой комнате в доме министра за столом сидели сам Разумовский, будущий директор Лицея В.Ф. Малиновский и дирек­тор Департамента народ­ного просвещения И.И. Мартынов. И.И. Мартынов был редактором Устава Ли­цея, составленного М.М. Сперанским, членом Госсо­вета по Департаменту зако­нов. Вот какие люди откры­вали дверь в Лицей - не просто чиновники, а обра­зованнейшие люди России! Они стояли у истоков ново­го учебного заведения, в котором всё нужно было на­чинать с разумного начала, с непривычного, с самого первого - правил приёма и экзамена!

 

 Никаких билетов, сочи­нений, практических работ... Только свободная импро­визированная беседа, в ко­торой каждый в приёмной комиссии мог задать ясный, понятный вопрос к экзаме­нуемому. О чём же беседо­вали с ними? Обо ВСЁМ: о семье, о друзьях, о прочи­танных книгах, о предметах, которые изучались дома, об учителях... И, конечно, о лю­бимых занятиях. Перед эк­заменаторами СИДЕЛ юный человек. Надо было почувствовать, КАКОЙ он, почему хочет стать воспи­танником Лицея, к ЧЕМУ хочет готовить себя? Самое интересное, пожалуй, со­стояло в том, что вопросы могли задавать на русском, английском, немецком и французском языках. Всё зависело от того, КАКИЕ языки выбирал экзаменуемый. Для Александра Пуш­кина говорить с экзамена­торами на русском и фран­цузском (которым он владел как родным!) было удовольствием...

 

 Удивляет и радует широ­та познаний тех, кто экзаме­новал - знакомился! - с бу­дущими воспитанниками Лицея, их деликатность, бо­язнь обидеть, унизить маль­чиков, которые вступали в новую жизнь, - ведь принять в Лицей всех не могли! Как говорили потом, в Лицей было подано свыше 300 за­явлений, а принять можно было только 30!

 

 Экзамен длился не­сколько недель... После того как был оглашён спи­сок принятых, будущие ли­цеисты не увидели в них имён братьев Романовых.

 

 Может быть, они переду­мали? Но, скорей всего, определённое решение принял сам государь. Како­во было бы профессуре с цесаревичами и каково было бы им среди других, как оказалось, весьма та­лантливых!?

 

 Зачисленных мальчиков поселили в «дортуарах» на спальном этаже. До торже­ственного акта открытия Ли­цея оставалось несколько недель. Это было время знакомства с Лицеем, с Цар­скосельскими садами, с воспитателями, которые уже приступили к работе... И, главное, ДРУГ С ДРУГОМ!

 

 А у Александра Пушки­на шла, как всегда, ожив­лённая беседа с чистым листом толстой тетради, в которой ЖИЛИ его поэти­ческие строки...

 

 

 

Часть II

 

Куда бы нас ни бросила судьбина,

И счастие куда б ни повело,

Всё те же мы: нам целый мир чужбина;

Отечество нам Царское Село...

А. Пушкин. «19 октября». 1825 год. Михайловское.

 

 «Роняет лес багряный свой убор. Сребрит мороз увянувшее поле...» Небольшой дере­вянный дом, крыльцо с расшатавшимися сту­пенями, тропинки сада, усыпанные сухими багряными листьями... Тишина такая, что впо­ру оглохнуть в старом родительском доме...

 

 А память возвращает звуки давней жиз­ни. 14 лет назад... Пушкин будто слышит го­лоса взволнованных мальчишек, осторож­ный шёпот взрослых, впервые собранных на такое торжество, какого никогда не видели.

 

 Царское Село, 19 октября 1811 года - открытие Лицея.

 

 «Кто-то сегодня придёт на встречу дру­зей!?» - спрашивает сам себя ссыльный поэт Александр Пушкин. У него нет права поки­дать Михайловское. Осталось только одно: мысленно пережить радостное волнение того счастливого дня, подумать о друзьях и незабвенных лицейских Учителях...

 

 Перечитываю известное всем стихотворе­ние А.С. Пушкина «19 октября», нахожу в ком­ментариях первый беловой вариант, вспоми­наю, что поэт из него «снимет», готовя стихотворение к публикации, четыре строфы, я хочу напомнить вам, дорогие читатели, первую:

 

Товарищи! Сегодня праздник наш.

Заветный срок! Сегодня там, далече,

на пир любви, на сладостное вече,

Стекались вы при звоне мирных чаш...

Вы собрались, мгновенно молодея,

Усталый дух в минувшем обновить,

Поговорить на языке Лицея

И с жизнью вновь свободно пошалить...

 

(Наверное, эти строки А.С. Пушкина помо­гут и нам оживить НАШИ редкие встречи с друзьями юности, когда мы тоже молодели, «шалили», рассказывали о себе и о своём!)

 

 Вернёмся к прозе и прочитаем несколь­ко строк из воспоминаний Ивана Пущина, лицейского друга Пушкина. Он писал их в 1857-1858 годах, вернувшись из Сибири, где декабрист провёл в ссылке 32 года:

 

 «Торжество началось молитвой. В придвор­ной церкви служили молебен с водосвятием. Мы на хорах присутствовали при служении. После молебна духовенство со святой водою пошло в Лицей, где окропило всех нас и всё заведение... В Лицейском зале, между колон­нами, поставили стол, покрытый красным сук­ном с золотой бахромой. На этом столе лежа­ла высочайшая Грамота, дарованная Лицею.

 

 По правую сторону стола стояли мы в три ряда, при нас - директор, инспектор и гувер­нёры. По левую - профессора и другие чи­новники управления... Когда всё общество собралось, министр пригласил государя.

 

 Император Александр явился в сопро­вождении обеих императриц (вдовствующей и супруги государя - В.К.), великого князя Кон­стантина Павловича и великой княгини Анны Павловны. Поприветствовав всё собрание, царская фамилия заняла кресла в первом ряду. Министр сел рядом с царём.

 

 ...Среди общего молчания начались ЧТЕНИЯ.

 

 Друг за другом вставали и выходили к сто­лу гости: И.И. Мартынов, директор Департа­мента Министерства народного просвеще­ния; вслед за ним робко выдвинулся наш директор В.Ф. Малиновский со свёртком в руке; но всех поразил А.П. Куницын. Он сме­ло, бодро начал не читать, а ГОВОРИТЬ об обязанностях гражданина... В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о госу­даре: это небывалое дело так поразило и понравилось императору Александру I, что он... прислал на другой день Куницыну Вла­димирский крест!..»

 

 Но главное шло дальше: «После речей стали нас вызывать по списку - показали всем, кто и откуда пришёл!»

 

 Затем все осмотрели помещения Лицея и посетили даже столовую, где «будущие столпы Отечества с аппетитом ели суп и вкус­ные пирожки!»

 

 ...У мальчиков всё завершилось весёлой детской игрой! Сбросив парадную одежду -лицейские мундиры синего цвета со стоячим красным воротником, «мы играли перед Лицеем в снежки при свете иллюминации, не подозревая тогда в себе будущих столпов Отечества...» - так завершал Иван Пущин описание первого Лицейского дня, о кото­ром он не забыл в холодной Сибири: лицей­ское Братство и там согревало его!..

 

 За праздником начались будни, регла­ментированные на 6 лет по Лицейскому Ус­таву. Учредители «закрытого» учебною за­ведения сделали так, что у лицеистов не было праздного времени: с ними рядом все­гда были воспитатели, даже на прогулках, - до самого выпуска из Лицея!

 

 Наверное, нам надо вдуматься, вчитаться в «Расписание» жизни лицеистов, чтобы понять: УЧЁБА в Лицее была напряжённым ТРУДОМ!

 

 В течение 5 лет их не отпускали домой на каникулы, и только в конце 1816 года стали разрешать отлучаться из учебного заведе­ния на несколько часов в праздничные дни в семьи, о которых всё было известно в Ли­цее, - в гости! Родители могли навещать де­тей тоже только в указанные дни и в поме­щении Лицея! Лицеисты отдыхали всего один месяц в году, не покидая учебного заведе­ния. Это отвечало принятым установкам. Может бытъ, растущих мальчиков хотели «убе­речь» от холодных, вольных ветров време­ни?.. Хотя мировой опыт показывает, что это тщетная затея!..

 

 Внимательно вчитаемся в «Распорядок дня»; опять нам помогут «Воспоминания» Ивана Пущина:

 

 «Вставали мы по звонку в 6 часов. Одева­лись и шли на молитву в залу, молитвы читали все по очереди. От 7 до 9 - класс. («Класс» - это уроки по расписанию). В 9 часов - ЧАЙ! Прогулка - до 10. От 10 до 12 - класс. От 12 до часу - прогулка. В час - ОБЕД. От 2 до 3 - чистописание или рисование. От 3 до 5 - класс. В 5 часов - ЧАЙ, до 6 - прогулка; потом повторение уроков или вспомогательный класс. По средам и субботам - танцевание или фехтование. Каждую субботу - баня. В половине 9-ого - звонок кУЖИНУ. После ужи­на до 10 часов - рекреация (свободный вы­бор занятий по интересам). В 10 часов - мо­литва, сон».

 

 Вот так учились, трудились - росли – лицеисты первого выпуска. Почти «опытного», когда вырабатывались методики обучения, формы воспитания, определялись виды «связи с миром».

 

 Рядом с 29-ю растущими мальчиками (од­ного отчислили на первом курсе за нарушение внутреннего «распорядка») были их преподаватели, воспитатели, «дядьки», которые приводили в поря­док их «кельи» и одежду...

 

 Конечно, начнём с преподавателей. Вер­нёмся к тому стихотворению, строки из кото­рого стали эпиграфом к этой части, к «19 ок­тября»:

 

Наставникам, хранившим юность нашу,

Всем честию, и мёртвым, и живым,

К устам подняв признательную чашу,

Не помня зла, за благо воздадим.

 

 Кто же они? Какими были? Начнём с пер­вого директора - Василия Фёдоровича Ма­линовского.

 

 В год открытия Лицея ему исполнилось 46 лет. Его сын Иван лицеист первого вы­пуска, стал другом А.С. Пушкина. В.Ф. Малиновский учился в Московском университете на философском факультете. Дипломат, ли­тератор, убеждённый враг крепостничества, сторонник общественных перемен в России, в 1802 году написал и подал канцлеру Рос­сии графу В.П. Кочубею «Записку об осво­бождении крестьян». В ней Малиновский писал: «Свобода, как воздух, необходима для бытия человечества». В 1803 году он завершил основательный труд «Рассужде­ния о войне и мире». Первая записка оста­лась «незамеченной», а труд о войне и мире печатать просто запретили. С тех пор В.Ф. Малиновский попал если не под при­стальное внимание, то под стремление по­нять «кто он такой»...

 

 А его, действительно, нужно было понять как человека, обладавшего серьёзными знаниями и опытом их применения. В 1779 году Малиновский работал в Лондоне в рус­ской Миссии, в 1800-1802 годах являлся генеральным консу­лом в Молдавии.

 

 Дом директора в Царском Селе стал родным для питомцев Лицея. В домашней об­становке Василий Фёдорович, дипломат, писа­тель, беседовал с юношами о роли просвещения, об уважении к личности человека, учил их думать о многом, что волновало передо­вое российское общество.

 

 После одной из встреч с теми, кто стоял «над ним», Малиновский был так потрясён, что, придя домой, слёг... 23 марта 1814 года он скоропостижно скончался, как сказали, «от нервной горячки»...

 

 Александр Пушкин близко к сердцу принял смерть наставника. Он был сре­ди пятерых лицеистов, кому разрешили проводить  Учителя - Друга в последний путь. Александр Пушкин и Иван Малиновский (сын директора) перед еще не засыпанной могилой Ва­силия Фёдоровича поклялись в вечной дружбе. Этой клятве они были верны всю жизнь. (К. Данзас, по воле обстоятельств ставший секундантом на дуэли Пушкина с Дантесом, находившийся возле умира­ющего поэта, вспоминал, что почти перед самой кончиной Александр Сергеевич сказал: «Как жаль, что нет теперь здесь ни Пущина, ни Малиновского... Мне было бы легче умирать...»).

 

 После кончины первого директора в Ли­цее было долгое, томительное «междуцар­ствие»: все «временщики» совсем не пони­мали задач Лицея!..

 

 Только в середине 1816 года директором был назначен Егор Антонович Энгельгардт, до этого исполнявший обязанности директора педагогического института. По мнению Энгельгардта, которое было изложено им в «Записке о воспитании и образовании», в основе должна лежать любовь к воспитаннику: только путём сердечного участия в радостях и печалях питомцев можно рассчи­тывать на их доверие. Он призывал к словесным формам наказания; резко воз­разил, когда предложили лицеистам «дежу­рить в царском дворце». Энгельгардт хотел внедрить в Лицее светские формы общения, устраивая в своём доме музыкальные, ли­тературные, танцевальные вечера. Но у Пуш­кина, Вольховского и Кюхельбекера отноше­ния с директором складывались непросто. Может быть, их смущало его упорное жела­ние руководить духовной жизнью взрослых юношей?..

 

 (Но справедливости ради, напомним себе, что Егор Антонович был в числе тех, кто спас Александра Пушкина от ссылки в Сибирь, сумел уговорить Александра Iзаменить Сибирь отправкой А. Пушкина в 1820 году, когда он уже не был подопечным директора Лицея, на юг, к Инзову - как перемещение по службе. Е.А. Энгельгардт доказал, что «та­лант требует пощады»).

 

 Но как бы хороши ни были директора, обучение и воспитание осуществляет весь коллектив преподавателей и сотрудников.

 

 Заметим, что в Лицее преподавали как профессора и адъюнкт-профессора, ещё не защитившие диссертацию, так и учи­теля - гувернёры, старшие и младшие вос­питатели. В Лицее было два Правления. Главное - Конференция (сейчас бы мы сказали «Педсовет»!), куда входили про­фессора и их помощники - адъюнкты. Вто­рым было ХОЗЯЙСТВЕННОЕ Правле­ние, хотя его, с лёгкой иронией, лицеис­ты считали «очень первым»!

 

 С 1814 года при Лицее был открыт Благо­родный пансион, где готовили кадры для Лицея: лучшие ученики становились лицеи­стами без экзаменов! Они жили и учились в Лицее, преподавали в пансионе лицейские учителя.

 

 (Заметим, что в пансионе при Лицее учил­ся Лев Пушкин, перешедший потом в панси­он при пединституте, который не закончил!)

 

 При Лицее была отличная библиотека, читальные газетные комнаты, в которых де­журили преподаватели, особенно в напря­жённое время войны 1812-1814 годов, гото­вые объяснять лицеистам суть военных событий.

 

 Среди уважаемых преподавателей, умевших находить общий язык с воспитан­никами, развивать в них интерес к обще­ственным явлениям, был Александр Пет­рович Куницын, уроженец села Кой Кашинского уезда Тверской губернии, сын священника. Хорошее образование он по­лучил в уездной духовной семинарии, за­тем в Тверской. В 1807 году Куницын закон­чил Петербургский педагогический институт по курсу нравственно-политических наук. В 1808 году по высочайшему повелению, в награду за исключительно высокие оцен­ки, был отправлен за границу, где слушал лекции профессоров юридических и поли­тических наук, видных дипломатов в Гёттингенском и Парижском университетах. По возвращении в Россию, блестяще выдержал экзамен на звание адъюнкт-профессора нравственных наук. В лекциях для лицеис­тов он рассматривал вопросы права, рели­гии, экономики и дипломатии. Читал Алек­сандр Петрович и публичные лекции, где его слушателями бывали Пестель, братья Му­равьёвы, Ф. Глинка, Бурцев. Оболенский и многие другие.

 

 Лицеисты впитывали каждое слово Куницына. Недаром в стихотворении «19 ок­тября» (в первоначальной редакции) Пуш­кин напишет:

 

Куницыну дар сердца и вина!

Он создал нас, он воспитал наш пламень,

Поставлен им краеугольный камень,

Им чистая лампада зажжена...

 

 Пройдут годы... И Пушкин оставит автограф на книге «История Пугачёвского бунта: «Александру Петровичу Куницыну от автора в знак глубочайшего уважения и благодарности». Учитель и ученик встали рядом в искреннем Сочувствии к угнетённому народу.

 

 Искренней признательностью лицеистов пользовался профессор Н.Ф. Кошанский, преподаватель российской словесности и латинского языка. Это он учил будущих по­этов - Пушкина, Дельвига, Кюхельбекера -сознательно выбирать стихотворные разме­ры, слушать гармонию поэтической строки -учил «языку богов», ибо поэт — уже и сам Бог, потому что ему дано Небом владеть че­ловеческими сердцами.

 

 Интерес вызывал у лицеистов и Алек­сандр Иванович Галич, иногда заменявший Кошанского в преподавании российской и латинской словесности. На его занятиях вос­питанники нередко читали вслух: Галич учил их наслаждаться гармонией языков, как на­слаждаются музыкой!

 

 Французскую словесность блестяще пре­подавал Д. Будри, родной брат Марата, из­вестного французского якобинца. Д. Будри издал вРоссии учебник по французской грам­матике (в русском переводе автора).

 

 Историю и географию на младшем курсе вёл Иван Петрович Шульгин, который при­шёл в Лицей из педагогического института на двадцатом году жизни. Его молодой за­дор очаровывал лицеистов! Они готовы были с ним отправиться в путешествие по просторам Вселенной! В выходные дни Иван Петрович отправлялся со своими питомца­ми в «путешествие» по окрестностям Царс­кого Села (иногда верхом: ведь лицеисты за­нимались и верховой ездой!) На отдыхе Шульгин становился историком!

 

 Он учил лицеистов выбирать книги по ис­тории и географии, расширял кругозор рос­сийских мальчиков, чтобы они учились ВИ­ДЕТЬ и ПОНИМАТЬ огромный мир - всю планету Земля!

 

 Большое внимание уделялось в Ли­цее преподаванию языков: русский, французский, немецкий, латинский... Куницын занимался литературными переводами с французского и латинского. Карцев - с немецкого. Переводы могли быть и поэтическими! Этого не делали ни в одном учебном заведении России. Сама жизнь требовала невероятного! Будущие поэты (А. Пушкин, А. Дельвиг. В. Кюхельбекер и другие) хотели понять: КАК преодолеть языковой барьер, не ис­казив гармонию строки, не обеднив мысль? Были в Лицее и уроки рисования, черче­ния, каллиграфии, которые вёл выпускник Академии художеств С.Г. Чариков.

 

 Чистописание велось на трёх европейс­ких языках - почерк у лицеистов был боже­ственный!

 

 Учителем фехтования был Александр Вальвиль, удивительный человек: в драмати­ческих театрах Петербурга он помогал ставить сцены с фехтованием. Военные науки приоб­рели в Лицее приоритет когда в Европе воз­никла угроза оказаться «под пятой Наполео­на». В 1816 году к лицеистам пришёл полковник, барон Фёдор Эльснер, бывший адъютант Тодеуша Костюшко, вождя польско­го освободительного движения. Военная ка­федра усилила свою работу - раньше её не было! - по окончании войны с Францией и по­беды русской армии. Семеро лицеистов по­желали выйти из Лицея на военную службу.

 

 Вы представили, дорогие читатели, КАК и ЧЕМУ учили лицеистов?

 

 Это была такая Школа, какой в России в более поздние эпохи уже создать не могли (и, к сожалению, вряд ли смогут это сделать в будущем - простят меня за такие слова те, кто говорит об «инновациях»!)

 

 Когда я вчитываюсь в программное содер­жание лицейского обучения, — смотрю на многое глазами учителя, то не просто удив­ляюсь, но и по-доброму завидую тем, кто там учился, и тем, кто УЧИЛИ... Это была не­повторимая школа взаимообогащения. Главные предметы учили Чести, Достоин­ству, Гражданскому долгу- «И БОЖЕСТВУ, И ВДОХНОВЕНЬЮ!»

 

 «Все воспитанники рав­ны, как дети одного семей­ства, а потому никто не мо­жет презирать других или гордиться перед кем-либо чем бы то ни было...»

 

Из внутреннего распорядка Лицея.

Составитель – Егор Антонович Энгельгардт.

1816 год.

 

 Настало время встречи с лицейскими друзьями Александра Пушкина. Пе­редо мной книга «Они учи­лись с Пушкиным», напи­санная М. Руденской и С. Руденской и изданная в 1976 году. Мария Петровна Руденская более тридцати лет была сотрудником и директором Музея, посвя­щённого Лицею. В оглавле­нии книги - два раздела, на которые решились авторы: «Друзья» и «Соученики». Друзей -11, «соучеников» - 17 (в их числе Александр Бакунин, брат Катеньки Ба­куниной, которую именуют «первой любовью юного Пушкина». Кровными уза­ми они связаны с тверски­ми Бакуниными, Полто­рацкими и Львовыми).

 

 Открывается этот пере­чень друзей и соучеников именем Ивана Пущина и завершается рассказом о Павле Юдине. Друзья сме­няют друг друга не по ал­фавиту, а по внутреннему свету, теплу, которые исхо­дили от их общения и ду­шевных связей. Соучени­кам досталось привычное перечисление по алфави­ту. Все они шли одной ли­цейской дорогой, а потом жизненные пути их разве­ли - у каждого свои жизнен­ные обстоятельства, своя судьба...

 

 Но всплески памяти, неожиданных встреч, пере­писки и лицейских дат - от­звуками разнообразных ежедневных (шестилетних!) отношений - оставались жить на поворотах судеб и обыкновенных, иногда не­предсказуемых встреч, как было с Александром Пуш­киным на юге России в 20-е годы.

 

 Я решила выбрать из 28 имён 5-6, чтобы расска­зать о них чуть подробнее, вглядеться, вслушаться в то Пушкинское время, ко­торое живёт в нашей памя­ти, узнать облик и душу лицейского братства не только ко в словах, но и поступках.

 

 «Мой первый друг, мой друг бесценный», - писал Александр Пушкин, и мы вспоминаем: это сказано об Иване Пущине! Жизнь поэта мы знаем, как свою... О том, КАК начиналось их сближение, вспоминал сам Жано: «По сходству ли фа­милий или по чему-то дру­гому, несознательно сбли­жающему, только я заметил его с первого взгляда...»

 

 А когда сам Александр Пушкин узнал, что за тонкой перегородкой его «кельи» в соседнем «дортуаре» Иван Пущин, то сразу обра­довался!

 

 Бывают же такие доб­рые улыбки Судьбы!..

 

 Перегородки в «дортуа­рах» - в «парных» соседних комнатках лицеистов - не доходили до потолка сан­тиметров на 40... Когда по­здним вечером многие уже засыпали, мальчики могли «пошептаться». Бывало, что нетерпеливый Пушкин читал соседу только что родившиеся стихотворные строки. А Жано оказался очень терпеливым слуша­телем - и первым крити­ком!

 

 И что удивительно: Пуш­кин, взрывчатый, порой обидчивый, выслушивал своего соседа-друга и час­то с ним соглашался! Это было неожиданно для са­мого юного поэта: он начи­нал чувствовать, что мно­гое меняется в его харак­тере. Пушкин пришёл в Ли­цей, не оставив в Москве друзей-сверстников. Здесь судьба подарила ему сла­достное чувство - обрете­ние друга, который умеет понимать его, быть искрен­ним и добрым.

 

 Иван Пущин позже писал о Пушкине: «Чтобы его по­любить настоящим обра­зом, нужно было взглянуть на него с тем полным бла­горасположением, кото­рое знает и видит все не­ровности характера и дру­гие недостатки, мирится с ними и кончает тем, что полюбит даже их в друге-то­варище»...

 

 Меня особенно тронуло это - «в друге-товарище»... Наверное, взрослевшие юноши чувствовали, что время гнало их не только «в рост» - мужала, умнела их душа!..

 

 В 1814 году шестнадца­тилетний Иван Пущин поместил в петербургском журна­ле несколько статей - пере­водов (с комментариями!) из публикаций французско­го писателя Ж.-Ж. Лагарпа о Лицеях Франции. Пушкин для статей И. Пущина сде­лал переводы стихотворе­ний с французского на рус­ский язык. Наверное, это были первые авторизован­ные поэтические переводы Александра Пушкина, от­данные в печать.

 

 Уже в 1816 году Иван Пу­щин, Владимир Вольховский, Вильгельм Кюхельбе­кер вошли в Священную артель - тайное обществен­но-политическое объединение. В нём состояли и бу­дущие декабристы: братья Муравьёвы, Бурцев, Кало­шин и другие. Знал ли об этом Пушкин? Может быть о чём-то догадывался - «артельщики» хранили свои тайны! Но Пущин гово­рил с другом-поэтом так серьёзно, что он понимал: рядом идёт какая-то другая жизнь!

 

 Это было время, когда «рано мальчики мужали, и по-мужски глаза сужали, и шпагу шарили во сне!». Время великих порывов, воспитанных в годы борь­бы с французским наше­ствием... При выходе из Лицея Иван Пущин получил похвальный лист №1, «с правом на серебряную ме­даль». Но он предпочёл военную службу и вышел офицером гвардии вместе с Вольховским, Корнило­вым, Малиновским и Баку­ниным.

 

 А каким же был в Лицее Антон Дельвиг? В среде ли­цеистов его любили и бе­регли. Внешне спокойный, добрый, но очень близору­кий, он часто попадал в не­удобное положение: в Ли­цее не разрешали носить очки! (Оправдать и объяс­нить это с точки зрения здравого смысла было трудно...) Барон Дельвиг из всех «богатств» имел толь­ко титул, но у него было притягательное богатство души: искренняя доброта, деликатная сдержанность, умение дружить и трудить­ся, овладевая навыками в учёбе. До поступления в Лицей Антон не знал ни одного иностранного язы­ка. Его отец, обрусевший немец, не хотел даже чтобы в семье говорили по-немецки. Но его сын к концу второго года обуче­ния уже читал, писал, гово­рил, делал переводы с не­мецкого и французского!

 

 А. Дельвиг в Лицее был признанным поэтом, стояв­шим рядом с Пушкиным. У него был особый талант соединять друзей в твор­ческом деле. Воспитанни­ки Лицея «издавали» руко­писные журналы. Первый начал выходить в 1813 году. У него было скромное на­звание - «Неопытное перо». Потом будут и дру­гие: «Вестник», «Юные пловцы», «Лицейский муд­рец», «Лицейская антоло­гия». Александр Пушкин брал на себя редактирова­ние, а Антон Дельвиг - со­ставление «макета», были и «издатели» - переписчи­ки: у лицейских журналов был «тираж»! Да, «рано мальчики мужали!»... Уро­ки рисования и каллигра­фии не пропали даром: С.Г. Чариков приходил в вос­торг, когда рассматривал в журналах иллюстрации: портреты лицеистов (в ос­новном - в профиль!), весё­лые карикатуры, занятные «заставки». И всё это - пе­ром: лицейские графики обладали зорким глазом, твёрдой рукой - и юмором!

 

 В 1815 году Антон Дель­виг стал первым, кто ска­зал своё слово о Пушкине на страницах петербургско­го журнала «Российский музеум»:

 

Пушкин! Он и в лесах

                  не укроется:

Лира выдаст

                 его громким пением...

 

 Весной 1817 года Дель­виг написал текст «Про­щальной песни» для выпус­кного акта, а Михаил Яков­лев - лицейский музыкант и певец - с помощью учите­ля музыки Теппера поло­жил стихотворные строки на музыку.

 

 Хор юношей песню со светлой грустью…

 

 А. Дельвиг окончил Лицей с чином коллежского секретаря и был опреде­лён в Департамент горных и соляных дел, оттуда он переберётся в канцелярию Министерства финансов. Но душу свою он отводил только в творчестве и в письмах к друзьям.

 

 Пройдут годы... А.С. Пуш­кин вернётся из всех своих ссылок в Петербург. И пер­вый, кто встанет с ним ря­дом в формировании пер­вой в России «Литературной газеты» и альманаха «Северные цветы», станет Антон Дельвиг. Выход «Ли­тературной газеты» будет вызовом, брошенным реак­ционной прессе, укором «стране рабов, стране гос­под»...

 

 В январе 1831 года (это был 20-й год Лицея!) Бен­кендорф - шеф корпуса жандармов и начальник отделения императорской канцелярии – вызвал Дельвига к себе для объяснений по поводу публикаций и, даже не выслушав редакто­ра, накричал на него так, как это мог позволить себе «первый жандарм Рос­сии», выгнал барона Дель­вига со словами: «Вон, вон из кабинета! Я могу выс­лать вас с вашими друзья­ми в Сибирь!»

 

 Антон Дельвиг, человек чести и высочайшего достоинства, не мог вынести это­го унижения. 14 января 1831 года, в 8 часов вече­ра, он скончался от сердеч­ного приступа: его доброе сердце не выдержало…

 

 Только через несколько дней Пушкин, находивший­ся в Москве, узнал о кончине Друга. В глубокой скор­би он писал Плетнёву: «Никто на свете не был мне ближе Дельвига. Без него мы осиротели»... Че­рез 4 дня он вновь напишет Плетнёву: «Вы были свиде­телем возмужания его души... Напишем жизнь на­шего друга, жизнь, богатую не романтическими приключениями, но прекрасными чувствами, светлым, чистым разумом и надеждами…»

 

 Видно, светлого и чистого разума чиновная Россия боялась больше всего – на всех поворотах истории!..

 

 П.А. Плетнёв ответил быстро и предложил издать очередной альманах «Северные цветы» с посвящением Антону Дельвигу. Александр Сергеевич сделал это «Северные цветы» на 1832 года вышли с посвящением Другу. Средства, полученные от продажи были переданы осиротевшей семье.

 

 В ту пору Пушкин писал: «Он был лучшим из нас». 19 октября 1831 года, на очередной лицейской годовщине - на сходке Друзей, Пушкин прочитал стихотворение, полное скорби и горького, туманного предчувствия:

 

Шесть мест

          упраздненных стоят,

Шести друзей

         не узрим боле.

Они разбросанные спят –

         кто здесь, кто там

на ратном поле…

И мнится – очередь за мной,

Зовёт меня мой

         Дельвиг милый…

 

 Друзья-лицеисты не уходили тихой, незаметной смертью, уставших от жизни: они были верны «Звезде пленительного счастья» - своей мечте, спешили на помощь друзьям, где бы они не находились!

 

 19 июля 1831 года, разобрав бумаги Дельвига, Пушкин написал М. Яковлеву: «У Дельвига нашлись готовые к печати две трагедии нашего Кюхли и его Ижорский… Плетнёв и я, мы попытаемся что-нибудь из этого сделать…» Две части поэмы «Ижорский» были изданы при материальной поддержке Пушкина, конечно, без имени автора – ссыльного декабриста.

 

 Псевдоним, придуманный Пушкиным, был на первый взгляд, странным: «Ъ Ъ». Два твёрдых знака – как символ несгибаемой воли В.К. Кюхельбекера. 12 февраля 1836 года срок его заключения кончился, но он был переведён в Баргузин без права выезда оттуда. Там он узнал о гибели Пушкина только осенью 1837 года и откликнулся на эту утрату 20 октября 1837 года, на второй день памятной лицейской даты:

 

Последний пал

         родимый наш поэт.

……………………………

Он нынче

         с Грибоедовым моим:

По ним, по ним

         душа моя тоскует;

Я жадно простираю руки

          к ним…

 

 В.К. Кюхельбекер ушёл из жизни 11 августа 1846 года, после двадцатилетней каторги и многолетней ссылки. Его похоронили в Тобольске. Могила сохранилась до сих пор, как и то, что он написал за несколько десятков лет. Книга «В.К. Кюхельбекер. Сочинения» вышла в издательстве «Художественная литература» в 1989 году. В ней стихи, проза, письма Кюхли к тем, кто его помнил. Эти послания – страницы истории России, след лицейской Семьи.

 

 Значимый след в изучении морских просторов оставил Фёдор Матюшкин, овладевший премудростями морского дела самостоятельно. Ещё в 1825 году Александр Сергеевич в стихотворении, обращённом к лицейскому другу, угадывал его судьбу: «В морях твоя дорога…» (Как удивительно проницателен был поэт!)

 

 Дважды Фёдор Фёдорович совершил кругосветные путешествия на шлюпах«Камчатка» и «Кроткий» - на трёхмачтовых парусных судах, встречавших штормы на тех широтах, которые ещё не были освоены рус­скими моряками. Матюшкин вёл дневники, впослед­ствии, уже в 70-е годы XXв., их использует исследова­тель Л.Н. Шур в книге «К берегам Нового Света». И вернётся к нам имя Матюшкина!

 

 Ф.Ф. Матюшкин в 1867 году был произведён в ад­миралы. В 1860-е годы, когда образовали Комитет по возведению памятника Пушкину в Москве, Фёдор Матюшкин стал его ПЕР­ВЫМ членом.

 

 Михаил Яковлев зало­жил основу Пушкинской коллекции (документы, воспоминания, написан­ные лицеистами, памят­ные знаки) для Александ­ровского Лицея - так стал называться с 1844 года Царскосельский Лицей переведённый в Петербург Лицейская дружба давала добрые всходы...

 

 Иван Малиновский же­нился на сестре И. Пущина. Они поддерживали семью Кюхельбекера. Иван Мали­новский скончался 10 фев­раля 1873 года (трагичес­кие события, в их знаковых метах, потрясают: 10 фев­раля - День памяти А.С. Пушкина).

 

 Семья Малиновского пе­редала его архив в рукопис­ный отдел Исторической публичной библиотеки. С 1849 года её директором стал бывший лицеист Мо­дест Корф, написавший не­добрые воспоминания о Лицее. Но всё-таки он успел сделать и значительное: за 12 лет работы в библиотеке Корф собрал и научно сис­тематизировал книги для нового отдела «Rossica». В нём на полках встали навеч­но книги Александра Пуш­кина, Владимира Вольховского и других воспитанни­ков Лицея... Жизнь в веках продолжалась...

 

 В стихотворении «19 ок­тября», думая о грядущем, А.С. Пушкин спрашивал себя: «Кому из нас под ста­рость день Лицея торжествовать придётся одному? ... Им оказался Алек­сандр Горчаков. Он стал одним из тех воспитанни­ков Царскосельского Ли­цея, кто достиг вершин в той практической деятельнос­ти, которой отдал всю жизнь... При выходе из Ли­цея с золотой медалью, А. Горчаков занялся дипло­матическим образованием и стал блестящим дипло­матом, общественным де­ятелем с мировым име­нем, которое можно найти в книгах на многих языках. В них говорится о сложной науке, равной искусству, по­могающей человечеству идти от войны к миру - к вза­имопониманию.

 

 Но на открытии памят­ника А.С. Пушкину, которое состоялось 26 мая 1860 года в Москве, «последний лицеист первого выпуска» не был: болезнь лишила его этой радости. Алек­сандр Горчаков скончался 27 февраля 1883 года в воз­расте 85 лет... Листая «Вос­поминания» выдающегося дипломата, находим корот­кую, но значимую фразу: «Славного лицеиста Пуш­кина я весьма любил и был взаимно любим им»...

 

 На торжественном от­крытии памятника А.С. Пушкину почётным гостем был сын Поэта - сорокашестилетний Григорий Алек­сандрович Пушкин. Он чув­ствовал себя «веточкой» от древа Памяти, как кто-то сказал в тот день. Младший сын Пушкина вспоминал об Отце, о его лицейских дру­зьях: он знал некоторых из них, читал книги воспоми­наний о лицейской семье. Наверное, знал и «Запис­ки о Пушкине» Ивана Пущи­на. В 1858 году Пущин пи­сал: «...в грустные минуты я утешал себя тем, что поэт не умирает и что мой Пуш­кин всегда жив для тех, кто, как я, его любил, и для всех умеющих отыскивать его, ЖИВОГО, в бессмертных его творениях...» Эти сло­ва Пущина мы помним и перечитываем. Голос Дру­га эхом лицейской дружбы отзывается и в наших серд­цах, уже в XXI веке, живущих в дорогом для нас Торжке, где мы нынче отмечаем 212-ую годовщину со дня рождения великого Поэта России.

 

 Завершая разговор о Лицее, зададим себе воп­рос: «Чем же был Царско­сельский Лицей для Алек­сандра Пушкина в тот год, который был последним годом учёбы?» Наверное, каждый из нас, не сомне­ваясь, скажет: «Всем!» И это будет правдой. Хотя Лицей - это не только Шко­ла поэта и его друзей. Это изначальное, лучшее Время. Заря жизни, их Друг. Очень внимательный, стро­гий, не прощавший ошибок и злобы, и в то же время любящий Учитель.

 

 Юный Пушкин должен был соответствовать этому, осознанно идти вверх к тому, чем одарила его При­рода, идти к свету, к радос­ти творчества, избавляясь от того, что посылало Небо как испытание.

 

 Ответить на вопрос: «Ка­ким вышел Пушкин-поэт из Лицея?» - поможет нам первый том академическо­го двадцатитомного Собра­ния сочинений А.С. Пушки­на. Он вышел в 1999 году, в канун 200-летия со дня рождения поэта.

 

 Первый том озаглавлен просто и точно: «А.С. Пуш­кин. Лицейские стихотворе­ния. 1813-1817 годы». (Из­дательство «Наука». С. -Петербург).

 

 В этом томе 839 страниц. На 413 страницах - на­броски, варианты, беловые редакции 300 стихотворе­ний, десятки «поздних ре­дакций», сделанных Пуш­киным в 20-е годы. Осталь­ные страницы отданы комментариям видных россий­ских пушкинистов.

 

 В первом томе помеще­ны и стихотворения, посвя­щённые друзьям и пода­ренные им, к счастью, были обнаружены многие авто­графы. Были найдены и альбомы, тетради - рукописные «книги», принадле­жавшие Малиновскому, Пу­щину, Кюхельбекеру и Дель­вигу. Особенно интересны рукописные тетради петер­бургских знакомцев Пушки­на: Н. Долгорукова, П. Бар­тенева, С.Д. Полторацкого, П. Дашкова, в которых были стихотворения Пушкина-лицеиста.

 

 Александр Пушкин ещё не вышел из Лицея, а его стихи уже начали путь к чи­тателям!

 

 Завершается стихотвор­ный раздел первого тома посланием к Кюхельбеке­ру, в поздней редакции озаглавленном прощаль­ным словом «Разлука», оно написано перед выпус­кным актом:

 

В последний раз,

                              в сени уединенья,

Моим стихам внимает

                              наш Пенат.

Лицейской жизни милый

брат,

Делю с тобой последние

          мгновенья...

 

 Стихотворные строки - это голос верного друга. Он отправлен в вечность. И каждый может адресовать строки Пушкина своему другу, если судьба одари­ла его такой благодатью. Стихотворение Пушкина целительно, благородно и молитвенно; последние строки - как надежда на то, что у Кюхли будут и другие друзья: «Пусть будут сча­стливы все. все твои дру­зья!»

 

 «Пушкин будто предви­дел тернистый путь добро­го, честного Кюхли...

 

 ...Удивительно быстро летит время. Мы вступаем в лето 2011 года. Для кого-то прозвенел последний школьный звонок, придёт минута расставания с доро­гими учителями и школьны­ми друзьями. Помните, юные новоторы, свою Шко­лу - свой ЛИЦЕИ, повторите пушкинское: «Благослови, Лицей!» Ваш школьный Дом всегда будет жить в истории взросления ...

 

 Детское, юное Время -это исток реки, впадающей в океан грядущего. Будьте счастливы и достойны на­шей прекрасной тверской земли! И помните пушкин­ское обещание, отправлен­ное в вечность:

 

Запомните

      поэта предсказанье:

Промчится год,

               и с вами снова я...

 

Январь-март 2011 года, Торжок

 

Heel Shoes Boat Shoes