Пушкин. Первая встреча.

   Каждый, кто знает В.Ф.Кашкову, знает и то, что её имя неразрывно связано с именем нашего национального поэта. Торжок, Пушкин, Кашкова – в моем представлении, независимо от очередности их написания или произношения, эти три слова настолько связаны между собой, что я не представляю себе их автономного, одно без другого, существования. Я даже не знаю, надо ли добавлять к этим словам еще одно заветное слово – Россия, столь очевидна связь с Россией и её национального поэта, и древнейшего русского города, и всю свою жизнь верой и правдой служившей им В.Ф. Кашковой…

 

   Самая первая осознанная встреча А.С.Пушкина с Торжком произошла, судя по всему, в двадцатых числах июля 1811 года, когда двенадцатилетний Саша, проезжая с дядей через Торжок, выглянул в окно почтовой кареты и увидел слева по ходу вывеску с запоминающимся именем Евгений Онегин… Об этом хорошо известно. Но когда и при каких обстоятельствах произошла самая первая встреча Кашковой с Пушкиным, точнее – с пушкинской строкой?

 

   Все той же первой военной осенью 1941 года, вскоре после страшной бомбежки, когда восьмилетняя Валя оказалась в доме своей бабушки в деревне Малая Киселёнка близ Государевой дороги. В том доме, на чердаке, в большой бельевой корзине, хранились старые книги, летом 1917 года вывезенные из революционного Петрограда Валиным дедом – Константином Петровичем Олениным.

 

   То были красивые книги о неведомых землях и странах с чудными иллюстрациями индейцев, диковинных животных, невиданных растений и цветов… Но вот однажды, «когда мама на несколько дней уехала в город, я упросила бабушку разрешить мне самой влезть на чердак. Было это зимой: помню, что у меня мерзли руки, пока я рылась в корзине. Среди книг без обложек я нашла одну, на которую мама не обратила внимания – книжку стихов…».[1]

 

    И вот уже Валя расправляет помятые и влажные страницы неведомой книжки, протирает их сухой тряпочкой, глядя на строфы, силится их прочесть, распознать смысл того, что уже и без всяких знаний притянуло к себе её детскую душу, да так, что уже никогда не отпустит… «Румяной зарею покрылся восток…» – первая прочитанная строка.

 

   Детское воображение тотчас нарисовало картину, какую едва ли вообразит взрослый. Но что это была за картина?

 

   Предвиделись ли мирные и счастливые пейзажи с родительским домом, сиренью, огородными грядками, ручьем и дорогими лицами близких? Или это была кровавая заря от только что пережитой бомбежки, с глядящим на неё с неба перекошенным лицом фашистского летчика?

 

   То было мгновенье, от которого зависела дальнейшая судьба Валиной души, останется ли она живой, отзывчивой, открытой и страдающей или навсегда закроется, омертвится уже в столь раннем возрасте, как это произошло с тысячами или даже с миллионами детей, переживших войну… Вот в какой страшный и судьбоносный миг произошла её самая первая встреча с необычными стихами, выразительность которых ворвалась в воображение восьмилетней девочки, только-только познавшей, по её же словам, настоящий ад.

 

   Но, к счастью, восьмилетней Вале попались стихи Александра Сергеевича Пушкина! В её руках оказались спасительные строки нашего национального поэта, нашего русского Солнца, того, кого однажды назвали нашим всем, и того, кто уже и прежде в самые тяжкие минуты спасал многих-многих… И когда Валя прочитала вслух: Румяной зарею покрылся восток… – её бабушка, услыхав знакомое, тотчас подхватила:

 

…В селе за рекою
Потух огонек.

Росой окропились
Цветы на полях,
Стада пробудились
На мягких лугах.

Туманы седые
Плывут к облакам,
Пастушки младые
Спешат к пастухам…

 

   Так перед восьмилетней девочкой предстал светлый пушкинский мир, населенный добрыми и светлыми людьми, мир, в котором нет места унынию, отчаянию, мелочности, лукавому притворству… Так зарождался бесконечно необозримый и открытый всем и каждому удивительный духовный мир Валентины Федоровны Кашковой.

 



[1]Кашкова, В.Ф. Я к вам лечу воспоминаньем… С.8.

 

adidas

Сейчас на сайте

Пользователей онлайн: 0.