Книга В.Ф. Кашковой в Михайловском

Недавно мне, Татьяне Николаевне Ипатовой, посчастливилось побывать в пушкинских места Псковской области, посетить Святогорский монастырь, где покоиться тело А.С. Пушкина, милые его сердцу Михайловское и Петровское.

Там работают талантливые, умные, красивые люди. Только они могут с таким упоением рассказывать об Александре Сергеевиче, о том, где он работал, влюблялся, был в ссылке, о родных и гостях поэта, о быте хозяев, их воспоминаниях об А. С. Пушкине. С огромной радостью я подарила книгу В.Ф. Кашковой «Опыты стихосложения» (Торжок, 2013) экскурсоводу, которая вела нас по тенистым аллеям Михайловского. С большой благодарностью за любовь к Александру Сергеевичу Пушкину. Автор книги - Валентина Фёдоровна Кашкова (1933-2011) – Почётный гражданин города Торжка, заслуженный учитель РФ, автор 11 книг, большинство которых о проездах А.С. Пушкина по «государевой дороге» через Торжок и Новоторжский уезд. В.Ф.Кашкова неоднократно бывала в Михайловском, в книге «Рядом и далеко. Кн.2: Тверские этюды о Пушкине» (Тверь, 2008) она оставила свои воспоминания об одной из поездок, о первом директоре мемориального музея-заповедника А. С. Пушкина «Михайловское» в Псковской области Семёне Степанович Гейченко (1903—1993). Поэтому мне очень хотелось, чтобы книга Валентины Фёдоровны пополнила библиотеку музея.

Вот что она писала:

«Оставив машину на стоянке, у въезда в Михайловскую рощу, далее пошли пешком… Какое это было чудо! Лес чуть дымился нежной прозеленью. Первые листочки, крохотные, упругие, были на берёзах, а дубы, липы, вязы ещё только начинали «просыпаться» … Попискивали какие-то птахи, растревоженные нашими голосами. Михайловские поляны курились на солнце, день, к счастью, встретил нас подобревшим весенним солнышком.

…Дом Семёна Степановича был мне уже знаком по предыдущим поездкам: в Пушкинском заповеднике я была трижды…

Первое, что удивило нас - это десятки скворечников, дуплянок, каких-то декоративных «лукошек», полочек, висевших на деревьях и прилаженных к палисаднику: птах поили, кормили, они заводили семьи и сами становились михайловскими обитателями, как при Александре Сергеевиче, услышавшем когда-то здесь «иволги напев живой»…

/Позже в книге С.С. Гейченко «Пушкиногорье» я прочитала: «В доме Пушкина, за что ни возьмись, всюду птицы: тканные, вышитые, нарисованные на полотенцах, скатертях, салфетках, простынях. Ведь птицы и знаки птиц – всё это знаки добра, здоровья, это символы радости, жизни, плодородия и земли»… Это слова Семена Степановича, и уж тут не поймёшь, где он смотрит на мир, а где Александр Сергеевич, будто Поэт здесь, рядом…/

…Стоим возле застеклённой веранды – и диву даёмся! Сколько самоваров глядят через окна! И каких! Медные, дорожные, похожие на чайники, а вот самовар-ваза, приземистые «толстушки» и стройные «молодушки» с конфорками, похожими на чепчики… И вдруг: «А я вас уже давно жду!» У двери стоит высокий, седой, по-молодому стройный хозяин – Семён Степанович Гейченко.

Входим в дом… Домотканые половички, тёмная старинная мебель – и книги, книги, альбомы, фотографии и картины, букеты из засушенных цветов, большой фикус в кадке…

Смущаемся… С чего начать? Но Семён Степанович, просто, будто не раз нас видел, улыбается, усаживает за стол…

Рассказываем, как создавался у нас Пушкинский заказник, музеи поэта в Бернове и Торжке, называем фамилии Полторацких, Вульфов, Львовых…

- Ну, через Вульфов и Полторацких мы с вами родня!

- И через Александра Сергеевича! - говорим мы…

Я показываю пушкинские издания, которые мы привезли в подарок: путеводители «Пушкин и Торжок», «Пушкинские места Верхневолжья», наборы открыток, брошюру Ильина и Пьянова.

Семён Степанович рассматривает наш путеводитель:

- Ах какая карта! А картуш - ну просто диво, это же XVIII век!

Называем имена художников – Л.В. Андреева и М.А. Варламова, наших земляков, которые работали над оформлением путеводителя.

- Сделано так ново, свежо и в то же время со знанием пушкинской эпохи, - заметно удивляется Гейченко.

…Пьём чай, слушаем, как будет отмечаться 175-летие А.С. Пушкина в Михайловском, Тригорском и, главное, в Святых Горах, у могилы Поэта… Делимся своими планами и сомнениями…

Гейченко жалеет, что не был в Торжке. Конечно, мы приглашаем всех в гости и на праздники, и в любой будничный день - всегда будем рады, примем как родных.

…Потом около часа гуляли по Михайловскому парку, слушали рассказы о Поэте, казалось, будто от с нами, а Семён Степанович расстался с Пушкиным чуть не вчера.

/Долго мне вспоминался голос С.С. Гейченко, его живые, с хитринкой глаза, короткие, энергичные фразы - настоящий, бережливый, изобретательный. Домовой, который понимает, почему тысячи людей тянутся к этому уголку земли, верят в чудо встречи с Александром Сергеевичем.

- Тут много чудес! Течение Сороти и Великой образуют красивый изгиб - лукоморье…Дуб - чудо! И «Чудо святого Антония» в доме Тригорского. Чудо вот этих далей, озёрной глади… Но до Пушкина будто не замечали этого, а вот он «означил» всё своим Словом, своей любовью – и чудо явилось нам…

И мы соглашаемся с Гейченко: весь заповедник - чудо… Здесь слышишь народный язык, видишь тропинки, холмы, рощи, Сороть, которые вошли в строки поэта, он греют и возвышают нашу душу, уставшую от жалких, пустых, крикливых слов, - будто уже и нет великого, могучего, пушкинского языка, а только этот вымученный «сленг»…/

В музее нас встретила экскурсовод – и опять началось чудо простоты и искренности. Экскурсоводы в заповеднике не пытаются что-то «играть», обязательно «нравиться» гостям: здесь главный Пушкин, он для них живой, незримой тенью идёт рядом, переходит из зала в зал, так было в Святогорском монастыре и у могилы поэта, где говорили мало, но молчали с таким пониманием, что невольно начинаешь ощущать тишину поминовения – только потрескивает пламя свечей. Они – вечный огонь памяти.

…Пишу эти строки – и вспоминаю Семёна Степановича, сказочного Домового, ангела-хранителя Пушкиногорья вспоминаю таким, каким видела его в первую встречу.

Опыт, приобретённый там, на берегу Сороти, был один - простой и великий: надо относиться к Александру Сергеевичу Пушкину как к живому… Не памятнику, а к человеку, живущему в слове, обращённом к нам. Дорогой опыт: чтобы так относиться к Поэту, который всем нам необходим, надо душу положить на дело, которое делаешь…

…Перебирая фотографии… Вот мы у памятника Пушкина на повороте из Пушкинских Гор в Михайловское, у стен Святогорского монастыря, на берегу у широко разлившейся Сороти. Но с Гейченко снимков нет - видно, не до этого было: так интересен, задушевен был разговор… Сейчас очень жалею об этом… Хотя может ли глазок фотоаппарата увидеть Душу Семёна Степановича Гейченко?»¹